Юлианна, или Игра в "Дочки-мачехи" - Глава 6 Юлианна, или Игра в "Дочки-мачехи". Христианство.
Не заботьтесь для души вашей, что вам есть, ни для тела, во что одеться:                Душа больше пищи, и тело - одежды.                Посмотрите на воронов: они не сеют, не жнут; нет у них ни хранилищ, ни житниц, и Бог питает их; сколько же вы лучше птиц?                Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе роста хотя на один локоть?                Итак, если и малейшего сделать не можете, что заботитесь о прочем?                Посмотрите на лилии, как они растут: не трудятся, не прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них.                Если же траву на поле, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, то кольми паче вас, маловеры!                Итак, не ищите, что вам есть, или что пить, и не беспокойтесь,                Потому что всего этого ищут люди мира сего; ваш же Отец знает, что вы имеете нужду в том;                Наипаче ищите Царствия Божия, и это всё приложится вам.               
На русском Христианский портал

УкраїнськоюУкраїнською

Дополнительно

 
Юлианна, или Игра в "Дочки-мачехи" - Глава 6
   

Как вы там, девчонки? Попало от отца здорово? — первым делом спросил Юрик, дозвонившись до сестер поздним воскресным утром.

— Ой, не то слово! Мы под домашним арестом на две недели, — пожаловалась Юлька. — Нас даже в храм сегодня не пустили!

— Не слабо! А меня отец ругал, ругал за машину, под конец устал ругать или самому надоело, и он сказал, что если у Александры Николаевны действительно есть права, то он разрешит ей иногда брать машину и возить всю нашу компанию и по городу, и за город.

Отец Юрика, правда, добавил: «Если только ее Дмитрий Сергеевич завтра не уволит, как обещал!», но об этом Юра говорить девочкам не стал, чтобы их не расстраивать.

— Так что дальше с зайцами будем делать? Кто их кормить-то станет, если вы сидите под арестом?

— Кому повезло остаться на свободе, тот и кормить будет. Продолжит начатое дело! — сурово сказала Юлька. — Ты, Юрка, составь обращение, ну что-нибудь типа «Спасем Крестовских зайцев!», распечатай его на принтере, а в понедельник мы его разнесем по всем классам, — распорядилась она. — А сегодня уж справляйтесь как-нибудь своими силами. Там должно хватить овощей, они же вчера вон как налопались!

Юлианна, или Игра в "Дочки-мачехи" - Глава 6

— На один день может и хватит. Ладно, я прямо сейчас займусь листовками, а потом их к вам принесу.

— К нам нельзя! Папа запретил гостей к нам пускать, даже охрану предупредил.

— Ну а передачку-то хоть можно передать? Принести вам пирожных или что-нибудь еще?

— Да не надо! Нам Екатерина Ивановна с утра яблочный пирог со взбитыми сливками испекла. Утешительный — так она его назвала. Вкуснотища! Если хочешь, приходи к дому, и мы тебе из окна кусочек на веревке спустим, так и быть.

— Ничего себе арестантки — с пирогами Екатерины Ивановны!

— Красиво жить не запретишь, начальник! — ответила Юлька словами заключенного из какого-то фильма, за что тут же получила по макушке от Александры.

Потом позвонила Гуля.

— Привет, Юлианны!

— Привет, Гуля!

— Мне Юрка уже все рассказал. Ну что, сидим, значит?

— Сидим.

— И пироги вкусные едим?

— С горя объедаемся, Гуленька, с горя!

— Как я вас понимаю... Но пока вы там пирогами объедаетесь, я тут на досуге придумала, как защитить деревья от зайцев. Вернее, мне бабушка подсказала по дороге, когда мы из церкви шли через парк.

— Правда? Рассказывай!

— Сейчас все выбрасывают новогодние и рождественские елки, так?

— Уже давно выбросили.

— Да нет, они повсюду еще валяются — и на Каменном острове, и на Крестовском, я видела. Так вот, мы эти елки подберем, срежем с них ветки и обвяжем ими молодые деревца. Это меня бабушка моя научила: она говорит, что когда у них в деревне был яблоневый сад, они яблоньки еловыми ветками от зайцев обвязывали.

Оказывается, Гуля все-таки послушалась своего Ангела Хранителя, велевшего ей переключить внимание ребят на охрану зеленых насаждений — просто его слова до нее не сразу дошли!

— Гуля, а ты случайно не заметила, что прошел уже почти месяц после Нового года и три недели после Рождества?

— Ну и что?

— Так елки же все наполовину осыпались!

— Верно, они уже должны были осыпаться... А если подбирать только искусственные?

— Сомневаюсь, что на улицах валяется много искусственных елок, они же дорого стоят и хранятся долго. Ты лучше обрати внимание на те елки, которые на улицах выставлены — возле ресторанов, кафе и магазинов. Они все время стояли на холоде, вот они не должны были так скоро осыпаться.

— А хозяева разрешат их забрать?

— Да запросто! Надо только сначала позвонить им по телефону и сказать, что пора выставленные на улицу новогодние елки убирать, потому что они осыпаются. Можно еще и штрафом пригрозить за нарушение чистоты. После этого объезжайте рестораны и магазины с санками и спокойно грузите на них все елки подряд — никто вам ничего, кроме «спасибо», не скажет!

— Хорошо придумала, Юлианна! Молодец!

— Ой! Ты говоришь «молодец», а вот Аннушка с Александрой с двух сторон меня под бока толкают и говорят, что я озорница!..

— Они тебя недооценивают: ты вообще-то целая хулиганка, а не озорница. Но придумала ты здорово! Спасибо!

— Да ладно, чего там, всегда рада помочь. Слушай, Гуля, а тебя дед с бабушкой здорово вчера ругали?

— Нет, они меня пожалели за мой усталый вид и сразу кормить кинулись.

— Ясно! Откуда им было знать, сколько ты за день заячьей морковки сгрызла? А Кире попало, не знаешь?

— Кирина мама и не знает, когда дочка вчера домой вернулась и в каком виде, она же вечерами рано на работу уходит. Кирка сейчас в ванной отмокает после вчерашних перегрузок и пытается свой маникюр восстановить. Она мне только что прямо из ванны звонила.

— А нам досталось! Мы все трое на две недели под домашним арестом.

— Кошмар! Я думала вас посадили только на воскресенье... Ой! Так вы и в лицей ходить не будете?

— Вот в лицей как раз ходить будем. Обидно, да? Папа попросил Павла Ивановича возить нас туда и обратно, чтобы мы из-под ареста не удрали.

— Это хуже... Слушайте, а как это понять — «все трое под арестом»? Откуда вас трое?

— Мы с сестрой и гувернантка.

— И она согласилась идти вместе с вами под арест?!

— Не бросать же ей нас в беде!

— Ну, класс!

— А то! Так что вам с Кирой и Юркой придется пока самим зайцев кормить.

— Ну-у, без вас неинтересно!..

— Нечего-нечего! Проявите самостоятельность. Ну, а мы честно отсидим свой срок, выйдем на волю и станем вам помогать. Договорились?

— Ладно, что уж... Зайцев надо теперь кормить, раз мы сами их приманили. Но все равно без вас будет скучно.

— Вот и хорошо.

— Чего ж тут хорошего?

— А разве хорошо, если вы без нас скучать не будете? Какие ж вы тогда друзья? Мы тут, пока под арестом сидим, тоже время терять не станем, еще что-нибудь интересное придумаем... Ой, да что это меня сегодня все под бока толкают!

— Ладно, думайте!

Ангелы Иоанн и Юлиус переглянулись и только вздохнули. Ангел Александрос взглянул на собратьев с удивлением — он еще не успел оценить Юльку в полной мере.

Воскресенье прошло, а потом потекли скудные событиями будни домашнего ареста. Первую половину дня девочки проводили в лицее, потом, естественно, делали уроки, а после всего только один часик гуляли в саду — под присмотром Павла Ивановича. Одним в саду было скучно. От нечего делать во время прогулок они вылепили из снега скульптурные портреты домочадцев в натуральную величину, даже всех охранников, и расставили их вдоль подъездной аллеи. Получилось примерно как в Летнем саду, только гораздо веселее. Но Жанна юмора не оценила и свое изображение в виде снежной бабы с веслом ночью развалила и растоптала. Ну а остальные только хохотали и с гордостью показывали гостям свои снежные скульптурные портреты.

Еще сестры кормили в подвале зайчиху с зайчатами. Кормом их снабжала Екатерина Ивановна. Сестры брали у нее не только овощи, но и любые съестные остатки, все подряд: мама-зайчиха оказалась в еде непривередливой, к утру все подчистую сметала, даже творогом и сыром не брезговала. Только мяса ей, конечно, не предлагали.

Сестры попросили Таню купить для заячьего семейства кошачий домик с закрывающимся входом. Конечно, можно было оставить зайчиху с детьми жить в папиной сумке для гольфа, но девочки решили, что в кошачьем домике ей будет уютней. Так и оказалось: зайчиха с малышами днем даже и не вылезали оттуда, а если сестры поднимали круглую дверцу и пытались заглянуть в домик, она высовывалась, недовольно фыркала и норовила стукнуть мощной когтистой лапой по любопытным носам. В конце концов Александра велела им больше не нервировать многодетную мать и в кошачий домик вообще не заглядывать, так что с зайчатками девочкам поиграть не пришлось. Они только убирали за ними следы после ночных вылазок: зайчиха, видно, приучала детей к аккуратности и в своем домике они не гадили.

Неожиданно любимым занятием сестер стало общее чтение. Александра вдруг выяснила, что сестры — это в их-то возрасте! — не любят и не умеют читать вслух, запинаются на сложных словах и путают ударения. Потрясенная гувернантка тут же принялась исправлять упущенное: она выбрала из своих книг «Ветер в ивах» Кеннета Грэма, и теперь они вечерами читали эту книгу по очереди. Слушая сказку про чудесных зверушек, девочки занимались рукодельем — еще одна идея гувернантки. Юлька нашивала на свои старые джинсы цветочные аппликации: летние джинсы Александры, которые она в первый день продемонстрировала нечаянно из-под черной юбки, произвели на Юльку неизгладимое впечатление, и ей захотелось иметь точно такие же. Аннушка, когда не читала, тоже рукодельничала: она вязала отцу ярко-алый и очень длинный шарф. То есть шарф был задуман длинным-предлинным, а пока что он был короткий, как кукольное одеяльце, ведь Аннушка еще только училась вязать.

— Ты папин шарфик как раз к следующему Рождеству закончишь! — поддразнивала сестру Юлька.

— Вот и хорошо, — рассудительно отвечала Аннушка. — К лету я уже перестану в петлях путаться, и мне не придется без конца его распускать — так что за лето и осень он потихоньку и свяжется.

— Ну вот откуда у простого человека столько терпения? А ведь вроде бы родные сестры... Но я-то свои джинсы к маю закончу и пойду в них на открытие летнего сезона в «Чудо-острове»!

— Угу. Сядешь на карусель и будешь сверху прохожих цветочками осыпать.

— Какими такими цветочками? — не поняла Юлька.

— А теми, которые будут у тебя со штанов осыпаться. Смотри, как ты небрежно их пришиваешь, Юля!

— Это еще не пришивание, а только наметка. Правда, Юлия? — с нажимом спросила Александра.

Юлька полюбовалась кое-как пришитыми цветочками.

— Неужели так уж плохо? — недоверчиво спросила она.

— Боюсь, что такое шитье даже и в наметку не годится. Смотри, все вкривь да вкось и топорщится. Пороть придется! — сказала Александра.

— Вот кончу все цветы пришивать и тогда решим.

— Как в присказке: «Шьешь, девушка? — Шью, — А когда пороть станешь? — Вот только ниточку дошью».

— Вроде того! — покладисто согласилась Олька: ей все равно ужасно нравилось ее рукоделье.

Отец, заглядывая в комнату сестер и видя их прилежные и благонравные занятия, хвалил, целовал их и даже обещал пересмотреть сроки наказания. Александре он тоже делал одобрительный кивок, а иногда даже улыбался. Это потому, что заглядывал он как раз в такое время, когда друзья Юлианн обедали или ужинали. А в остальное время, когда они кормили зайцев, телефонные вызовы в комнате сестер звучали почти беспрерывно.— Александра и сестры продол-кали из-под ареста руководить мазайцами:

— Подойдите к закрытию рынка! Екатерина Ивановна говорит, что в это время можно купить овощи гораздо дешевле. Только берите ящиками — с оптовой скидкой!

— Если на Крестовском больше нет елок — едите вечером к катку на Елагин остров: там вдоль дорожек для конькобежцев елочки в снег понатыканы, ну так вы их проредите немножко.

— Детсадовцы — тоже островитяне! Только тут подход нужен. Вы сначала сходите к директору детского садика и объявите, что можете показать детишкам живых зайцев на свободе: только пусть каждый ребенок принесет из дома морковку или капустную кочерыжку.

— Бомжи — они такие же бездомные, как зайцы, только трусливые! Пусть уж они таскают у вас овощи из ящиков, лишь бы наших зайцев ловить не пытались.

Ну и все в таком роде.

Ребята из природной школы «Зеленый остров» прознали про мазайцев и сами явились к ним предложить свою помощь. Юлька сначала забеспокоилась, что они начнут командовать операцией — все-таки профессионалы! — но юные экологисты держали себя вполне дружески, а помощь от них была огромная. С ними приходили и самые маленькие экологисты из «Школы Милле», первоклашки и даже детсадовцы, и приносили для зайцев морковь, яблоки и кочерыжки от капусты.

Вечером Юрик присылал Юлианнам по электронной почте полный отчет за день: сколько ящиков с сеном, морковкой и капустой расставлено на ночь вокруг сарая, на каких близлежащих аллеях обвязаны еловыми ветками все молодые деревца. Отчет на другой день обсуждался на большой перемене, и составлялся новый план на следующий день. Так что изолировать сестер от их компании оказалось практически невозможно.

Жанна, хоть и была огорчена тем, что первая попытка Александры по устранению сестер провалилась, тем не менее, высоко оценила ее труды и как-то с утра решила съездить к матушке Ахинее — поблагодарить. Она купила роскошный торт под названием «На графских развалинах» и коробку конфет «Мечта Дракулы» — гематоген в шоколаде.

Вернулась она от матушки Ахинеи совершенно взбешенная.

Жан тоже стучал хвостом по паркету и скрипел зубами от ярости: он ведь предупреждал хозяйку, что с этой Александрой что-то не так! Самозванкой оказалась гувернантка, а хозяйка — дурой!

Столкнувшись на лестнице с Александрой, Жанна так и прошипела ей прямо в лицо:

— Самозванка! Собирай свои вещи и убирайся немедленно из этого дома, дрянь!

— И не подумаю, — спокойно ответила удивленная Александра. — У меня еще испытательный срок не кончился.

— Я тебе приказываю!

— В письменном виде, пожалуйста, и на стол Дмитрию Сергеевичу. Как он решит — так и будет.

Писать Жанна, конечно, ничего не стала, но Мишину заявила в тот же день:

— Митенька! Гувернантку надо увольнять!

— Это почему вдруг? — удивился Мишин. — Она ведь тебе понравилась.

—- А теперь разонравилась! Я ее ненавижу!

— Это за что же?

— Ну, за ту историю... с зайцами!

— Жанна, два раза за одну вину даже государственные органы не карают. Девочкам с этой Александрой хорошо, ну и оставь их в покое. Ты ведь сама хотела устраниться от их воспитания.

Жанна хотела уже закричать: «Или я, или она!», но чутье подсказало ей, что это слишком рискованный ультиматум, и она эту идею оставила. Зато она прямо от Мишина побежала к Александре, постучала в дверь и, не заходя в комнату, прошипела с порога:

— Не знаю, чем уж ты успела угодить Мишину, но я тебя все равно отсюда выживу!

Александра, конечно, ничего не поняла, но виду не подала и на всякий случай ответила:

— А это мы еще посмотрим, кто кого отсюда выживет! И будьте любезны, Жанна, закройте дверь — дует.

Жанна удивилась так, что даже ответить позабыла, и от удивления просто закрыла дверь и молча ушла на свою сторону.

За обедом Александра то и дело ловила на себе прожигающий взгляд Жанны. Если бы взгляд этот имел материальную силу, то у гувернантки выкипел бы весь суп из тарелки. Но поскольку такими свойствами взгляды Жанны не обладали, то Александра просто не обращала на них особого внимания. Но на всякий случай решила, что с Жанной надо быть настороже: нервная какая-то дамочка и непредсказуемая, то подмигивает и заступается, то выжить грозится и глазами испепеляет...

После обеда Жанна и Жан сидели прямо на полу в своих апартаментах: в кабинете-пещере с черными потолком и полом, красными стенами, в окружении колдовских причиндалов, в облаках дыма от магических курительных палочек и в тусклом свете черных свечей.

Оба они склонились над годовой подшивкой газеты «Тайная страсть», аляповато иллюстрированной и отпечатанной на скверной и дурно пахнущей бумаге.

— Ну и рожи у этих ведьм, прости меня, Гад! — с искренним отвращением бормотала Жанна, брезгливо листая пыльные страницы. — С такими мордами над пивом в забегаловках колдовать, а не магией заниматься. Что ж у этих ведьмочек денег нет на пластическую операцию или хотя бы на приличную косметику? Ну, просто одна страшней другой!

— Денег у них немного, это все мелкие ведьмы, а по большей части и вовсе шарлатанки. Но зато и готовы они ради денег почти на все - убьют и не заметят! — успокаивал ее Жан. - Как раз то, что тебе нужно, хозяюшка.

— Да кому эти тетки могут навредить?

— В первую очередь тем, кто к ним обращается, конечно. Но и среди этой оккультной шантрапы можно отыскать исполнителя для серьезного заказа.

— Ты думаешь? — Жанна с сомненьем листала грязноватые газетные страницы. — Гаданье на картах Таро, гаданье на кофейной гуще, гаданье на капусте... Можно подумать, что половина людей обращается к гадалкам!

— Да нет, гораздо меньше. Гордецы надеются на себя, наглецы — на силу, хитрецы — на связи, а верующие — на Бога. Оставшиеся идут к гадалкам и колдуньям, а в конце концов попадают в лапы к нам.

  — Ага, и тут иконы! «Старец-иерарх обеспечивает полную власть над любимыми и разрушает надоевшие браки. Действует по благословению Церкви». Чушь какая!

— Да уж, какие там иконы и благословение Церкви! Одни декорации и антураж, как у матушки Ахинеи.

— Зачем же они это делают, интересно? Нелепо как-то — колдовать и прикрываться Церковью.

— Э, не скажи, Жанна! Находятся православные дураки и дуры, которые клюют на эти лжецерковные приманки. Польза же от них двойная: колдуну — деньги, а клиентам - великий грех на душу. И, в конечном счете, все опять-таки оказываются в наших руках!

— Нет, мне иконы без надобности. От них и так в собственном доме житья нет.

— Ну, этот дом все меньше и меньше похож на твой собственный.

— Посмотрим, что дальше будет!

— А вот, смотри, как раз для тебя - большими буквами выделено - «НИКАКИХ ИКОН! Решение личных проблем».

— Да, по этому телефончику стоит позвонить...

— Не уверен. Уж больно шарлатански выглядит объявление - все в каких-то кровавых сполохах и черных тучах. За этим скорее всего скрываются обыкновенные сатанисты. Это они таким образом вербуют себе последователей: обещают помочь в решении личных проблем, а потом — глядь! — человек уже и в секте сатанистской. Я против сатанистов, конечно, ничего не имею, но тебе ведь не надо устанавливать отношения с бесами, у тебя с этим и так полный порядок! — Жан самодовольно ухмыльнулся и погладил себя по брюху.

— Угу. А вот обрати внимание на эту рекламку: «ДРУГ ЗВЕРЕЙ Гога Магилиани воекрешает мертвых животных!» А в самом низу мелкими буковками: «А также совершает обратные магические действия». И что, по-твоему, значит эта абракадабра — «обратные магические действия»? Заказные убийства зверей, что ли?

— Возможно, возможно... Мало ли злых соседей, желающих погубить соседского пса или кошку? Я про этого Гогу-Магогу много хорошего слышал: дурит он людей без зазрения совести и на огромные деньжищи кидает. Кое-кто и впрямь верит, что он их домашних любимцев воскресил!

— Да, интересный господин... И лицо такое — не приведи Гад в темноте столкнуться.

— В темноте как раз не страшно, в темноте лица не разглядишь, а вот на свету!... Ну, листай дальше, хозяйка!

— Ой, у меня от этой страницы какое-то покалывание в пальцах появилось! Заряженная она, что ли?

— Что там такое, ну-ка, ну-ка? «Страница-талисман на удачу. Создатель страницы экстрасенс высшей категории Кристина Савская». А, Крыся, Крысенька! Старая знакомая! Это и впрямь заговоренная страница: кто прочтет текст до конца, тот потом от этой ведьмы не отвяжется, пока все деньги ей не снесет.

— Это нам не походит, денег у нас лишних нет... Все! Хватит! — Жанна закрыла подшивку и хлопнула ею об пол, подняв облачко вонючей черной пыли. — Ничего я тут полезного не нашла. Поехали, Жан, к матушке Ахинее. Хоть и дорого она берет, а я в нее верю.

— Я тоже. Поехали!

Матушка Ахинея встретила их как всегда ласково, но тратить время на разговоры не стала и сразу перешла к делу.

— Ну что, хорошенькая моя, избавилась от самозванки, выставила ее из дому?

— Избавишься от нее, когда теперь уже весь дом за нее горой!

— Ну, сама виновата, не уследила, допустила подмену.

— Уследишь туг, когда кругом ангелы вьются!

— Да, трудный дом, прямо маленькая церковь! А церковь — та же крепость. Тяжелый случай, очень тяжелый...

— И друзья у моих падчериц почти все крещеные!

— Ты сказала «почти», куколка?

— Ну да... Есть одна девчонка, которая пока устояла. Наследственность у нее хорошая — мать в ночном клубе работает.

— Ну-ка, расскажи мне про нее поподробней, касаточка!

Жанна рассказала матери Ахинее все, что знала о Кире Лопухиной.

— Собачку, говоришь, пожалела? А вот это плохо! Не полная, выходит, эгоистка. Но придется рискнуть.

— А в чем тут риск заключается?

— Девчонку эту надо переманить на свою сторону. А риск — он всегда есть, когда с молодыми имеешь дело. Души у них еще не задубелые, не закопченные. То доброта в ворота, то любовь-морковь в сердце, глядь — и засияла душа светом ангельским! Тьфу! Вот когда закоптится душа, как у тебя, красота ты моя беспросветная, так ее никаким ангельским лучом не просветишь. Ну что, попробуешь переманить девчонку на свою сторону?

— Попробую, мать Ахинея. Рискну!

— Вот и молодец! Кто не рискует, тот пьет натуральные соки вместо шампанского. Собачка у нее, говоришь, есть? Вот через собачку и действуй. А я тебе талисманчик заговоренный дам — поводок и ошейничек для песика. То есть не просто так дам, а продам, конечно.

Жанна вздохнула.

— А ты не жадничай, девушка! — прикрикнула на нее мать Ахинея. — Играешь на миллионное состояние, а сотню-другую евриков жалеешь? Ладно, я тебе в придачу еще талисманчик дам.

— Заговоренный? — спросила Жанна, вспомнив страницу Крыси Савской в газете «Тайная страсть».

— Нет, не заговоренный, а заряженный.

— Разве это не одно и то же?

— Конечно, нет! В сложных случаях я не заговариваю талисманы, а заряжаю. Бесами.

Жан насторожился.

— Мелкими бесами, — уточнила мать Ахинея, искоса взглянув на него сквозь сумрак. — Не такими крупными и солидными, как ваш достойный опекун.

Жан ощерился и даже вильнул хвостом, он был польщен.

Мать Ахинея прошла в кладовочку, где у нее хранились ее колдовские причиндалы, и там долго копалась за приоткрытой дверью, что-то приговаривая себе под нос. Жанна сидела, нетерпеливо постукивая длинными красными коготками по столу, и ждала.

Воспользовавшись паузой, сделаем по ходу дела небольшое отступление.

Вот выше было сказано, что мать Ахинея поглядела на Жана «сквозь сумрак». Что это значит? А вот что. Духи действуют не совсем в одном с нами пространстве. Вокруг Ангелов, где бы они ни находились, всегда присутствует особое охранительное пространство - Божья Благодать, или попросту «Свет». Вот в этом «Свете» и с его помощью Ангелы и действуют. Вокруг же бесов пространство темное, сумрачное, и оно называется — «тьма» или «сумрак». Некоторые экстрасенсы и маги умеют видеть не только сквозь обычные свет и воздух, но и сквозь эту «тьму» или «сумрак» — и тогда они видят бесов. А вот смотреть сквозь «Свет» и видеть Ангелов Божьих и святых им, извините, не дано. Матушка Ахинея как раз и глядела на Жана сквозь такой «сумрак».

— Я подарю тебе талисман зависти! — торжественно объявила матушка Ахинея, выходя из таинственного закутка и неся в сухоньких лапках небольшую резную шкатулку из темного дерева и какие-то красные кожаные ремешки.

— Да эти дуры никогда друг дружке не завидуют! — фыркнула Жанна. — Они, видите ли, любят друг друга.

— А ты разве не хочешь их для начала поссорить?

— О, с удовольствием поссорила бы! Я когда-то именно с этого и начинала. Но как их поссоришь?

— А вот как раз с помощью «талисмана зависти».

Ведьма поставила на стол шкатулку, отомкнула ее ключиком и стала рыться в отделениях.

— Ревность... Обиды... Сплетни... Не то, не то... Ага, вот и он! — и она вынула обыкновенный грецкий орех, только очень темный, почти черный. — Талисман зависти! Изготовлен мною собственноручно и много раз испытан. Ну-ка, дружочек, расскажи нам, что ты видишь в этом чудо-орешке? — обратилась она к Жану.

— Вижу там, внутри, в пустоте ореха, двух мелких бесенят. Они сидят спинами друг к другу, каждый в своей половинке ореха, и косо, с угрозой друг на друга поглядывают. А между ними — перегородка, как в обычном орехе. Ох, и ненавидят же они друг дружку, проказники! Так бы и съели один другого!

— Так и есть. Вот этот орешек, черненькая ты моя, нужно подложить под подушку одной из ваших девчонок. Лучше той, которая приехала из провинции. Она начнет люто завидовать сестре, выросшей в баловстве и богатстве. Зависть эта будет расти и множиться... А мы поглядим, к чему она приведет вашу богомолку, и как это можно будет использовать.

— Неужели подействует? Как ты думаешь, Жан?

— Должно подействовать, хозяйка. Если бы ты могла видеть, какие злющие мордочки у этих бесенят, ты бы не сомневалась!

— Прекрасно!

— А это, — проговорила мать Ахинея, протягивая Жанне связку ремешков, — поводок и ошейник для девчонкиной собачки.

— Спасибо, мать Ахинея. Сколько всего с меня?

— Всего тысяча.

— Долларов?

— Евро.

— Что-то все начинают переходить на европейскую валюту.

— Так ведь все считать умеют, милочка!

Жанна расплатилась и, прихватив зловредный орешек и подарок для Киры, очень довольная отправилась домой.

В сопровождении Жана, естественно.

Вернувшись к дому, Жанна поставила машину на улице, неподалеку от ворот. Остановившись на подъездной дорожке, она оглядела сад и дом, в окнах которого кое-где горел свет, отбрасывая на синие вечерние сугробы сверкающие золотые квадраты и прямоугольники. С неба падали крупные хлопья снега, в саду стояла тишина. И все это — мирный свет и снежная тишина — были до умопомрачения неприятны и даже ненавистны Жанне.

А было ей здесь тошно еще и потому, что каждая снежинка в саду мерцала отраженным светом ангельского сияния: ведь Ангелы Хранители то и дело облетали дом дозором, оберегая его от всякого зла.

Она стояла, рассеянно притаптывая сапожком сверкающие снежинки, и раздумывала. Жанне очень хотелось снова сесть в машину, крутануть руль, дать по газам и умчаться отсюда куда-нибудь далеко-далеко и навсегда... Туда, где грохочет музыка, где пьют вино и танцуют, где играют в опасные игры и легко решают вопросы жизни и смерти — чужой жизни и смерти, само собой. Да, уехать бы прямо сейчас! Но только вот как? Даже и машина эта ей не принадлежит, а потому уехать навсегда пока никак не получится...

— Поехали отсюда, хозяюшка, покатаемся хоть по городу, развеем тоску, — поддержал ее мысли бес Жан, — а то и вправду совсем житья в доме не стало, темного места не сыскать, приткнуться некуда.

Жанна топнула каблучком по обледенелым плиткам дорожки, да так топнула, что ледяные осколки во все стороны брызнули.

— Садись, Жан! Поехали!

Они влезли в машину и где-то катались почти до утра. И никто в доме по ним не соскучился, никто их не хватился, никто о них даже и не спрашивал.

Глава 6

Ура! Амнистия! Да здравствует свобода!

Через неделю после начала мазайской операции Дмитрий Сергеевич за ужином объявил дочерям амнистию, то есть сократил ровно вдвое срок их пребывания под домашним арестом. Причем интересно, что ни сами девочки, ни Александра его об этом не просили. Заступались за сестер Павел Иванович и Акоп Спартакович, заступалась домоправительница Екатерина Ивановна, но успеха добилась, как ни странно, Жанна. Заметим, что у нее тут был свой интерес: сестры торчали дни напролет в своей комнате, и Жанна никак не могла подсунуть им полученный от матушки Ахинеи подлый орешек. И когда они были в лицее, ей это тоже не удавалось, потому что Александра сидела в это время в их комнате за компьютером и сочиняла для них какую-то игру по мотивам «Нарнии». Надо было как-то исхитриться выпроводить из дома всех троих, причем подальше и надолго.

Когда же девочки с Александрой гуляли в саду около дома, их Ангелы находились поблизости, а в присутствии Ангелов не больно-то напакостишь, даже если тебе помогают бесы.

Вот Жанна и уговорила Дмитрия Сергеевича объявить им амнистию, уверив его, что девочки начали бледнеть и скучать взаперти. Что было абсолютной выдумкой, поскольку девочки под арестом вовсе даже не скучали.

Но именно накануне освобождения неунывающих узниц из-под ареста произошло нечто непредвиденное, что повернуло нашу историю в совсем неожиданную сторону.

Вечером Александра сидела и что-то искала в Интернете, а девочки убирали комнату перед сном. Как ни старалась гувернантка приучить их сразу после игр и занятий все вещи класть на свои места, к концу дня пол в их комнате превращался в пестрое «поле чудес», засеянное самыми разнообразными вещами.

Вот она и придумала, чтобы сестры не оставляли беспорядок до утра, а убирали все перед сном: «У Екатерины Ивановны и Тани хватает забот по дому и без вас!» С этим трудно было поспорить — они и не спорили. К тому же во время вечерней уборки всегда находились очень важные предметы, безнадежно потерянные в течение дня.

Сестры уже заканчивали уборку, когда Александра позвала их:

— Идите-ка сюда, Юлианны, тут есть кое-что интересное для вас!

Девочки бросили совок и щетку, выключили пылесос и подбежали к ней.

— Смотрите!

На экране монитора была фотография небольшой белой часовенки с золотым куполом.

— Читайте!

Они склонились над плечами Александры и прочли:

«Вести из Карелии. Заканчиваются работы по внутреннему убранству часовни в городе Петрозаводске, посвященной святым Иулии и Анне. Часовня была освящена в августе минувшего года. Это первая в России церковь, посвященная этим святым — мученице Иулии Карфагенской и матери Богородицы, святой праведной Анне. Средства на строительство часовни и ее украшение пожертвованы меценатами города Петрозаводска; организатором ее строительства был Александр Гезалов, известный в Карелии и за ее пределами делами милосердия и храмостроительства».

— Смотри, Аннушка! — воскликнула Юлька. — Наши имена вместе!

— Ой, да! Как хорошо, правда?

— Только вот если бы мы строили часовню, мы бы посвятили ее мученице Иулии Карфагенской и преподобной Анне Кашинской.

— Конечно! И Богородица с Ее мамой на нас бы ни капельки не обиделись, верно?

— Естественно! Уж они-то бы нас поняли! — подтвердила Юлька.

— О чем это вы, Юлианны? — спросила Александра, разглядывая фотографию.

— Да так... Александра, а кто такие меценаты? Это народ такой в Карелии? — спросила Юлька.

— Подойди к полке, сними энциклопедический словарь и посмотри.

— Да ну, вы сами скажите, Александра! — заныла Юлька.

— И не подумаю. Если я дам тебе готовый ответ, так у тебя в одно ухо влетит — в другое вылетит, и ты его не запомнишь. А найдешь сама, прочтешь сама — и навечно закрепишь в памяти. Это особенно важно в вашем возрасте, ведь все, что усвоено в детстве, сохраняется в памяти на всю жизнь. Самые дряхлые старушки, которые не помнят, куда пять минут назад носовой платок засунули, с легкостью вспоминают то, что успели узнать и выучить в детстве. Даже иностранные языки, представляешь? Так что спеши учиться да запасай побольше знаний!

Юлька вздохнула и пошла к книжным полкам.

— «Меценат — богатый покровитель наук и искусств», — прочла она. — Как вы думаете, у нас на острове есть такие?

— Богатых у вас тут много, только они, по-моему, больше по части развлечений и спорта покровительствуют, — сказала Александра. Она поиграла на клавиатуре и сказала: — Вот, взгляните хотя бы на план застройки Бычьего острова. Новые каналы, новый яхт-клуб, корпуса двух гостиниц, развлекательный центр, паркинг в несколько этажей... — комментировала Александра план застройки острова. — Вы видите на плане хотя бы часовенку, не говоря уже о храме?

— Ой, какие же они! — укоризненно воскликнула Аннушка, глядя на экран. — Детей и зверей с острова сгоняют, природу губят, а Бога совсем не боятся и не уважают!

— Да, это не те меценаты! — вздохнула Александра. — А должны были бы построить часовню хотя бы из осторожности, все-таки в море будут ходить с этого острова.

— Хоть бы президенту своему сделали приятное, — проворчала Юлька.

— Президенту Путину? — спросила Аннушка.

— Ну да, ему! Юрка ведь говорил, что он не только президент страны, но еще и почетный президент клуба дзюдоистов «Ярава-Нева». Президент Путин ведь у нас православный или как?

— Православный. Но для дзюдоистов он, конечно, в первую очередь мастер дзюдо и просто самый влиятельный человек в государстве, — сказала Александра.

— Жаль, что президент Путин не догадывается на них повлиять, чтобы они храм на острове построили! — сердито сказала Юлька.

— Да, зря. Между прочим, строителей храмов в Церкви называют ктиторами, их поминают на церковной службе до тех пор, пока стоит храм, — вдруг вспомнила Аннушка.

— Кти... кого поминают? — спросила Юлька и снова потянулась к полке со словарями.

— Ктиторов. На этот раз можешь не лезть в словари, Юля: это церковное слово — его там наверняка нет, — сказала Александра. — Кстати, надо нам купить православную энциклопедию или хотя бы толковый православный словарь. Ктитор — это тот же меценат, только церковный.

— И таких у нас на острове совсем нет, — печально сказала Юлька.

— Вот и очень жаль. Все, девочки! — Александра выключила компьютер и встала. — Умываться и молиться!

— А давайте мы сегодня помолимся, чтобы на нашем острове тоже появились меценаты и кто... кти... — опять запнулась Юлька.

— Храмостроители! — закончила за нее Александра. — Употребляй только те церковные слова, которые вполне понимаешь и можешь правильно произнести. А то и посмешищем можно стать. Недавно вот одна бойкая журналистка написала в газете, что дьякон ходил по храму, размахивая паникадилом.

Сестры засмеялись: они-то знали, что «паникадило» — это большая люстра, висящая в храме, и «размахивать паникадилом» мог бы разве что какой-нибудь благочестивый великан! А речь шла, конечно, о кадиле, с которым ходил дьякон.

Александра задумалась, а потом сказала:

— Да, Юлианны, мы с вами можем молиться, чтобы Господь послал на остров храмостроителей. Только вот знаете, девочки, говорят, что молитва без дел мертва!

— А мы и от дела увиливать не станем! — успокоила ее Юлька. — Начнут храм строить, так мы тоже помогать пойдем и всех Крестовских ребят созовем. Слушай, Ань! А ты помнишь, как я тебе наврала про сарай, что там в старину была часовня?

— Помню. Так ведь я тебя давно простила, Юленька!

— А, не в этом дело! — отмахнулась Юлька. — Я вот что думаю, Аннушка: надо нам эту часовню восстановить!

— Юль, так ведь не было в сарае никакой часовни — как же ее можно восстановить?

— Ну не было — так будет! Если мы все дружно возьмемся, неужели мы не сумеем соорудить из нашего сарая часовню?

— Хотя бы совсем-совсем маленькую часовенку! — сказала Аннушка мечтательно.

— Угу. Сначала часовенку, а потом — храм!

— Девочки, не увлекайтесь, пожалуйста. Идея, может, и неплохая, но вы забыли про самое главное.

— Про деньги? — спросила Юлька. — Так деньги мы соберем!

— С родителей своих соберете? — с иронией спросила Александра.

— Вот уж нетушки! Мы будем часовню строить втайне от родителей, потому что... Ну, просто втайне интересней!

— Вопрос с родителями придется еще серьезно обдумать, потому что без благословения, мои дорогие девочки, никакие серьезные дела не начинают. А уж строительство часовни — тем более!

— А нам отец Вадим из нашего храма на Каменном острове даст благословение! — тут же нашлась Юлька.

— Может, и даст. Но сначала-то вы должны получить от отца если уж не благословение, то хотя бы просто разрешение ходить к вашему сараю.

— Папа нас теперь ни за что туда не пустит! Нас там чуть не убили, а мы придумали в него зайцев прятать! — сказала Аннушка.

— Он нас скорее сам убьет, чем разрешит ходить к сараю, — согласно вздохнула Юлька. — И мазайцами даже после амнистии мы сможем быть только на расстоянии, и часовню без нас никто не построит...

— Юлия, прекрати стенать! — прикрикнула на нее Александра. — Откуда вдруг уныние? Кто разрешил? Давайте, девочки, прочитаем вечерние молитвы, а потом попросим наших Ангелов Хранителей, чтобы они нам помогли и в мазайских делах милосердия, и в строительстве часовни. Если такое строительство Богу угодно, то оно состоится. На все воля Божья!

— И папина, — вздохнув, добавила Юлька.

— На молитву — становись! — скомандовала Александра и первая встала перед иконами.

— Ох уж эти ваши сестрицы! Начали с зайцев, а пришли к храмостроительству! — сказал с улыбкой Ангел Александрос.

— Неисповедимы пути Господни, — напомнил Ангел Иоанн.

— У нас всегда все начинается с Юлькиных неожиданных идей. А потом уже Аннушка подключается, — заметил Ангел Юлиус.

- Верно, - кивнул Ангел Иоанн. - Если дело хорошее, то обязательно подключится. Но на этот раз мысль с самого начала добрая. Надо поддержать отроковиц!

И Ангелы тоже встали на молитву, каждый за правым плечом своей подопечной.

В конце молитвенного правила Александра обратилась к Господу с просьбой благословить дело строительства новой часовни во имя святых Иулии и Анны.

Об этом же попросили Господа и Ангелы Хранители.

Уложив сестер спать, перекрестив их на ночь, Александра вышла из комнаты. Уходя, она не забыла перекрестить также и дверь их комнаты, и замок — на всякий случай. Потом Александра спустилась вниз и направилась прямо к Дмитрию Сергеевичу.

Кабинет Мишина временно располагался в бывшей библиотеке, поскольку собственные его апартаменты занимала Жанна. Как считалось, тоже временно — до окончательной отделки третьего этажа. Идти в библиотеку надо было через большую, едва освещенную светом догорающего камина гостиную. Александра свет в гостиной зажигать не стала, а просто прошла через нее к полуотворенной двери библиотеки, откуда на пол гостиной падал прямоугольник света. Она ступала как можно осторожнее, чтобы ни за что не зацепиться в полумраке, и хотя дверь библиотеки была наполовину отворена, Дмитрий Сергеевич ее шагов не услышал. Зато она услышала, как он простонал:

— Как же я влип, Боже мой!... Как же я попал!...

Александра остановилась, развернулась и, так же осторожно ступая, отошла подальше от двери. «Может быть, у него неприятности в бизнесе?» — подумала она с сочувствием. Она стояла в гостиной у потухающего камина, не зная, как быть: идти ли со своей просьбой к явно чем-то удрученному хозяину или же отложить ее на завтра? И тут она явственно услышала:

— Ох, Жанна, Жанна, как же мне теперь с тобой быть? Куда же мне тебя деть?

Услышав эти слова, Александра возликовала в душе и решила разговор не откладывать. Громко топая, она подошла к библиотечной двери и постучала в притолоку:

— К вам можно, Дмитрий Сергеевич?

В библиотеке что-то упало, скрипнуло, а потом раздался спокойный голос Мишина:

— Кто там? Заходите!

Александра вошла и увидела Мишина, прилежно разбирающего какие-то бумаги на столе.

— Добрый вечер, Дмитрий Сергеевич.

— Добрый вечер, Александра Николаевна.

— Дмитрий Сергеевич, вы можете уделить мне двадцать минут?

— Нет, не могу. Вот пять минут — могу.

— Но мне надо вас кое о чем попросить...

— А вы постарайтесь уложить свою просьбу в пять минут. Вы же филолог!

— Хорошо, я постараюсь. Дмитрий Сергеевич, снимите запрет со старого сарая!

— Не сниму. И прикажу еще дверь в него кирпичами заложить, чтобы девчонки туда и пролезть не могли!

— Дмитрий Сергеевич, верните им сарай!

— Нет.

— Поверьте, сарай девочкам очень-очень нужен и вовсе не для озорства какого-нибудь!

— Тогда зачем же?

Александра помолчала, но потом вспомнила про лимит времени и сказала.

— В сарае теперь живут наши зайцы.

— А зайцев надо кормить. Все понятно. А вы про киднеппинг прошлогодний знаете?

— Знаю. Но девочки теперь со мной будут, а значит с ними ничего плохого не случится!

— Тоже мне охрана и защита! — фыркнул Мишин. — Ладно, я подумаю.

— И завтра дадите нам ответ, да? Лучше положительный, а то у вас могут возникнуть сложности в отношениях с дочками.

— Это что — ультиматум?

— Нет, просто педагогический совет. Ну и отчасти... предупреждение.

Мишин с минуту смотрел на нее молча и внимательно, а потом махнул рукой.

— Ладно, идите, Александра Николаевна. Я подумаю. Завтра ответ дам.

Когда Александра закрывала за собой дверь, она услышала негромкое, но явственное: «Тоже мне педагог... Девчонка!» Но, поскольку она уже вышла за дверь, то решила эту реплику считать не услышанной и проигнорировать.

Когда она поднималась по лестнице, навстречу ей спускалась Жанна в «маленьком черном вечернем платье» (так у модельеров почему-то называются платья, прикрывающие одно только туловище) и в длинной белой шубе. Она ступала в облаке духов, на вкус Александры мерзейших, чуть касаясь перил узкой рукой в черной шелковой перчатке; в другой руке она несла крохотную сумочку из настоящей змеиной кожи. На Александру Жанна взглянула мимоходом, но злобно: таким взглядом убивают, а не смотрят. Александра же в ответ просто вздернула нос и отвернулась. Жанна протекла мимо и, спустившись в холл, громко и нежно пропела:

— Митенька, дорогой, нам пора выезжать! Александра прошла к себе и легла спать.

Перед сном она долго вертелась, гадая, выполнит ли ее просьбу Дмитрий Сергеевич и не помешает ли этому зловредная Жанна? А еще она гадала, с чего это вдруг будущая мачеха так на нее взъелась? Даже из дома выжить пообещала! А как она, Александра, может этому помешать? — Да никак! Кто она такая в этом доме? — Да никто! Наемная гувернантка, обслуживающий персонал вроде Тани! Екатерина Ивановна, и та имеет в доме больший вес, чем она, и по праву, совершенно по праву! Вот устроит Жанна ей, Александре, какую-нибудь пакость, и Мишин ее уволит, и тогда останутся Юлианны в полной власти зловредной мачехи-ведьмы! Конечно, она, Александра, изо всех сил постарается быть осторожной и повода не давать, но насколько ее хватит... Потом она вспомнила нечаянно подслушанные слова Дмитрия Сергеевича и захихикала в подушку: «Выходит, Жанна для него как чемодан без ручки — носить нельзя, а выбросить жалко!» Она устыдилась своей злорадной мыслишки и постаралась выкинуть ее из головы. Но тут же принялась размышлять, сумеет ли Дмитрий Сергеевич найти способ избавиться от Жанны, или же она в самом деле станет мачехой ее дорогим девочкам? Она еще немного повертелась, повздыхала, а потом решительно поднялась и встала на молитву.

Взволнованный Ангел Александрос позвал Хранителей Иоанна и Юлиуса, и они все трое поддержали молитву встревоженной гувернантки.

Она молилась долго и даже немножечко поплакала. Стало легче, и она закончила молитву словами:

— Господи! Благослови отроковиц Анну и Иулию на добрые дела и сохрани их от всякого зла! Избави их, Господи, от злой мачехи и всех дел ее!

— Аминь! - сказали Ангелы.

После этого Александра снова улеглась в постель и спокойно уснула до утра, причем — до позднего утра. После вечерних тревог и ночной бессонницы она, конечно же, проспала все на свете и проснулась, когда за окном уже начало светлеть. Она вскочила с постели, быстро привела себя в порядок и пошла будить девочек.

— Девочки, просыпайтесь! Подъем! Умываться, молиться, завтракать!

— У-у, мы еще хотим спа-ать! — заныла, не просыпаясь, Юлька.

— Мы уже встаем! — послушно сказала Аннушка, тоже не просыпаясь и не открывая глаз.

— А вот я сейчас наберу воды из-под крана и устрою кому-то освежающий утренний душ прямо в постели! — пригрозила Александра.

— Ох! — вздохнула Юлька, села и открыла глаза. — Александра, вы в самом деле Санька-Встанька какая-то, причем очень ранняя Санька-Встанька!

— Да! — подтвердила Аннушка, открывая один глазок. — Вы-то выспались! Вон вы какая свежая, прямо как утренняя майская...

— Редиска! — закончила за нее Юлька. — Разве сегодня не воскресенье, Александра? Мы под арестом, в церковь не поедем — так зачем же так рано вставать?

— Подъем, подъем! — не унималась суровая гувернантка. — Поднимайтесь, ленивые сонные мышата! В церковь вы, кстати, уже опоздали. Вы что, забыли, что сегодня день освобождения из-под ареста?

— Ура! — вспомнив об амнистии, закричали девочки и разом вскочили с постелей.

— А какая погода на улице? — спросила Аннушка.

— Благоприятная для прогулки в парке. Сегодня будет теплее, чем вчера!

— По прогнозу?

— Зачем мне прогноз? Я вижу, что стекла покрылись инеем, на деревьях изморозь — значит, на дворе потеплело.

— Разве морозные стекла — к теплу? — удивилась Аннушка.

— Да. Пар в воздухе становится теплее, чем стекло и другие остывшие за ночь поверхности, и поэтому оседает на них.

— Вот почему окна замерзают!

— Да, поэтому. Хотя есть и другое мнение. Вот послушайте:

На окнах, сплошь заиндевелых,

Февральский выписал мороз

Сплетенье трав молочно-белых

И серебристо-сонных роз.

 

Пейзаж тропического лета

Рисует стужа на окне.

Зачем ей розы?

Видно, это Зима тоскует о весне.*

 

— Здоровско! — сказала Юлька.

— Красивые стихи! — сказала Аннушка.

И тут же девочки забросали Александру вопросами: а почему иней бывает только в ясную погоду, а что такое изморозь, а чем изморозь отличается от инея?

Но Александра все вопросы тут же пресекла:

— Я уже поняла, что вас интересует, но об этом мы поговорим на прогулке. А сейчас торопитесь, чтобы Дмитрий Сергеевич не успел позавтракать и уйти! Вы же собирались просить у него разрешения пойти к старому сараю, или я что-то путаю?

— Да, надо идти просить! — вздохнула Юлька. — Аннушка, начнешь ты, ладно? Папа не любит тебе отказывать.

— Ты его лучше убеждаешь, — возразила Аннушка. — Я обязательно растеряюсь и все на свете перепутаю.

— Ну, ладно, идемте, там поглядим! — сказала Александра.

Девочки поднялись, привели себя в порядок, помолились, и Александра скомандовала:

— Пошли завтракать! Вперед, ктиторы и храмостроители!

Дмитрия Сергеевича они застали уже за столом.

— Доброе утро, сони! А я-то думал, вы уже давно в церкви! — удивился он при виде дочерей и гувернантки.

— Мы проспали, — виновато сказала Александра. — Доброе утро, Дмитрий Сергеевич.

— Доброе утро, Александра Николаевна.

— Пап! — с ходу начала Юлька. — Можно мы с Аннушкой и Александрой Николаевной пойдем сегодня к старому сараю? Ты отмени свой запрет на сарай, ладно, папулечка?

— Так ты, Юлианна, вспомнила, что я не велел вам ходить к сараю? И как же это тебе удалось?

— Да так, чего-то вдруг вспомнилось...

— Нам Александра Николаевна подсказала, — честно уточнила Аннушка.

— Так я и думал. А чего вам понадобилось у старого сарая, пичуги? Там же наверняка все снегом завалило, вы к нему и не проберетесь.

— Да нет, там все должно быть, наоборот, вытоптано вокруг, туда же весь остров ходит зайцев кормить!

— Ну, если весь остров... Александра Николаевна, вы тоже собираетесь с ними к сараю — зайцев кормить?

— Конечно.

— Ладно уж, идите. Но вы там глаз с них не спускайте!

— Это моя обязанность, Дмитрий Сергеевич, — с достоинством ответила гувернантка.

— Ура! Спасибо тебе, папочка! — закричали довольные сестры.

Жанна резко встала, торопясь выйти из-за стола до чтения благодарственной молитвы, и поднялась к себе.

— Жан! Срочно посылай Михрютку к старому сараю. Пусть там посторожит и глаз с девчонок не спускает!

— Будет исполнено, хозяйка. Михрютке давно пора проветриться, а то он скоро плесенью обрастет в своем подвале.

Ну, плесень не плесень, а запылился и закоптился, сидючи почти безвылазно в подвале и передвигаясь по дымоходам, бес-домовой изрядно. А главное — скучно ему там было, в подвале. Зайчиха с зайчатами на него внимания не обращали, и погонять их домовому никак не удавалось. С минотаврами тоже было скучно, они только и умели, что мычать да в «дурачка» играть. Он обрадовался заданию, но по привычке заныл, что вот гонят его, бедненького, в лютый мороз на улицу, сиротинку, в то время, как добрый хозяин в такую погоду собаку на мороз не выгонит... Но, поскулив для порядка, бодро помчался выполнять задание, то есть вынюхивать, выслеживать, высматривать и подслушивать.

— А мы с тобой, пока девчонки с гувернанткой возле сарая ошиваются, быстренько проникнем в их комнату и подложим им заветный орешек! — сказала Жанна и достала из своей змеиной сумочки колдовской «талисман зависти».

— Отлично! А то ребятки-бесенятки от безделья того и гляди друг другу головки отгрызут, — сказал Жан.

Утро стояло ясное и морозное, солнце еще только взошло и было большим и красным, а на острове все — дома, деревья, провода — оказалось убрано в белое и свежее, как на праздник.

— Смотрите, какое кругом волшебство! — закричала Юлька. — Обалдеть!

— Так чисто и красиво на земле, когда все покрыто инеем и снегом! — сказала Аннушка.

— Да, чудесное утро, — согласилась Александра. — Но знаете, девочки, то, что мы видим вокруг — это не только снег и иней, а еще и изморозь. Вы видите иней на стенах, на заборах, на стеклах окон, на стволах и толстых ветвях деревьев, а изморозь — на тонких ветвях и проводах, и у нас в волосах.

Сестры поглядели друг на дружку и на Александру: у всех троих челки поседели от дыхания на утреннем морозце.

— Так это — изморозь? А все почему-то говорят «иней», — сказала Аннушка.

— А чем изморозь отличается от инея? — спросила Юлька.

— Аннушка, ты подойди поближе к той стене, покрытой инеем, а ты, Юля, вон к тому большому кусту — он покрыт изморозью. Ну, что вы видите, Юлианны?

— Стена такая, как будто это вышивка белым шелком по белому бархату, — сказала Аннушка.

— А рисунок?

— Рисунок такой же, какой бывает на окнах: пальмы, папоротники, какие-то травинки... — Аннушка нежно погладила рукой в варежке белую парчу стены.

— Ну, а что у тебя, Юля?

— А у меня — изморозь.

— Ну и на что она похожа?

— На иней.

— Юлия, — укоризненно сказала Александра, — да ты проснись и вглядись повнимательней!

— Ага, вижу! Тут всякие ледяные иголки, кристаллы... Это похоже на елочные гирлянды, вот на что! Впрочем, я бы и от браслетика такого не отказалась!

— Хорошо, разницу вы увидели. Идемте дальше, а по дороге я вам расскажу, чем изморозь отличается от инея и что у них общего. Иней и изморозь одинаково состоят из кристаллов. Только иней — из очень мелких кристалликов, поэтому он и похож на изумительную белую вышивку гладью, а вот изморозь состоит из крупных кристаллов, их хорошо видно даже в нескольких шагах. Иногда эти кристаллы изморози растут прямо на глазах, и порой их становится столько, что под их весом рвутся провода. В городе это бывает редко, а в деревне изморозь иногда приходится сбивать шестами, чтобы не остаться без электричества и телефонной связи.

— Если нет обычного телефона, можно звонить по мобильному! — сказала Юлька.

— Далеко не в каждой сельской местности есть мобильная связь, — сказала Александра.

— Ишь какая коварная эта изморозь... А на вид такая белая и пушистая! — заметила Юлька.

Александра никогда не упускала случай рассказать сестрам что-нибудь полезное или просто интересное, она ведь старалась быть образцовой гувернанткой.

Чем ближе подходили они к сараю, тем больше тропинок появлялось в снегу между кустов: все тропки, пешие и санные, были недавно проложены и все они вели к сараю — с разных концов Крестовского острова.

И вот кусты расступились, и перед ними предстал знакомый старый сарай. Но сейчас он тоже весь был покрыт инеем и стоял перед ними белый-белый, ну просто СОВЕРШЕННО белый!

— Юленька! Смотри, от инея наш старый сарай стал совсем похож на петрозаводскую часовенку! — воскликнула Аннушка.

— Да, — сказала Юлька. — Очень похож!

— Та часовенка была вся беленькая, с голубыми окнами и дверью, с золотым куполком... — вздохнув, сказала Аннушка. — Сколько же тут работы!

— Ничего, если все мазайцы помогут — справимся, — успокоила ее Юлька. — С крышей вот только будет много возни, крыша-то совсем провалилась... — Она сокрушенно покачала головой.

— О чем это вы, девочки? — спросила Александра.

— Александра! Вспомните фотографию часовни, которую вы нам вчера вечером показывали! Похоже, правда?

— Что — «похоже»?

— Наш сарай похож на ту петрозаводскую часовенку!

— Не вижу особого сходства. Там была часовня как часовня, а тут сарай как сарай, — пряча улыбку, сказала Александра.

— Ну, Александра, да посмотрите же вы внимательно!

— Да ладно, ладно, не волнуйтесь, вижу! Конечно же, между ними есть несомненное сходство, будто кто-то так и строил этот сарай, чтобы его можно было потом в часовню перестроить.

Аннушка закрыла глаза и мечтательно произнесла:

— Я ее вижу как живую! Стоит она, беленькая-беленькая, одна среди цветущей сирени, а возле самых стен растут голубые цветы... И дорожка идет вокруг, кирпичиками выложенная...

— Точно! — подтвердила Юлька. — Красными кирпичиками. Елочкой, как старинный паркет.

— И каждый месяц возле нашей часовенки будут цвести новые цветы, — продолжала Аннушка, не открывая глаз. — В мае голубые подснежники, а осенью голубые астры. А летом! Летом столько всяких голубых цветов, что я и названий-то всех их не знаю!

— Вот только бы зайцы наши цветы не погрызли! — озабоченно сказала Юлька. — Гуля нас предупреждала, что они весной тут начнут все подряд объедать. Помните, Александра, как кролики чуть всю Австралию не сгрызли?

— Ну, конечно, помню! — кивнула Александра. — Я своими глазами видела, как их отлавливали и забивали.

— Какой ужас! Как наших зайцев? — воскликнула Аннушка.

— Да, примерно так же.

— А вы что, были в это время в Австралии, Александра? — спросила Юлька.

— Да нет, конечно! Где мне! Я про этих кроликов видела экологическую передачу. В ней гринписовцы протестовали против уничтожения кроликов.

— Так вы это по телевизору видели! — поняла Аннушка. — А вот наша бабушка говорит, что телевизор тем и опасен, что телевизионщики специально снимут и покажут что-нибудь по выбору хозяев канала, а люди думают, что своими глазами видели абсолютную правду.

— Бабушка ваша совершенно права, а я неточно выразилась, прошу прощенья. Ага, вон уже и ваши друзья идут!

— Мы им сейчас про часовню расскажем! — обрадовалась Аннушка.

— Я бы на вашем месте не стала пока этого делать, — сказала Александра.

— Почему? — удивилась Юлька.

— Всему свое время, нельзя громоздить одно дело на другое. Да и ребята могут обидеться: они с таким увлечением занимались зайцами, все силы им отдавали, а тут вдруг появляются сестры Мишины и объявляют новую затею! Вы хотя бы сначала посмотрите, как они тут без вас решали мазайские проблемы. Поблагодарите, похвалите их!

— Это верно, — согласилась Юлька. — Если мы им прямо сейчас расскажем про часовню, они подумают, что мы уже не хотим вместе с ними зайцев кормить.

— Правильно, давайте про часовенку пока ничего не говорить, чтобы они не обиделись, — согласилась и Аннушка.

И они это очень правильно и вовремя решили, потому что одновременно с ребятами, только с другой стороны, к старому сараю подкрадывался домовой Михрютка, чтобы подсматривать и подслушивать. Вот еще не хватало, чтобы мелкий бес про часовню услышал и помчался с доносом к Жану с Жанной!

Александра между тем уже успела заглянуть в сарай.

— Эй, а где же наши зайцы? Здесь никого нет!

Тут из-за кустов появились Юрик, Гуля и Кира с Кутькой за пазухой.

— Зайцы-то где?! — сразу же налетела на них Юлька. — Вы что, всех зайцев упустили без нас? Разбежались они, да?

Ребята переглянулись.

— Как же, разбежались! Да их отсюда не выгонишь! — сказала Кира и засмеялась.

— Юлианны, не волнуйтесь! В полном порядке зайцы, и ничего с ними не случилось, — сказал Юрик. — Мы не стали вам рассказывать по телефону, хотели, чтобы вы все своими глазами увидели. А теперь уже можно и рассказать. Так вот, первые дни все зайцы сидели в сарае и носа оттуда не высовывали. Шок у них был после того отстрела, наверное. Их было так много — они прямо друг на дружке сидели! А потом Кира выпустила как-то своего Кутьку побегать — ну он и бросился с лаем прямо в сарай!

— Охотник растет! — Кира погладила Кутьку по торчащей из-за отворота ее курточки лобастой башке.

— Ну и что дальше? — заторопила Юлька.

— А дальше пришлось Кутьку спасать — зайцы принялись его лапами лупить!

— Он вырвался из заячьих лап и удрал по тропинке. Я его еле-еле догнала и успокоила.

— Ну, а зайцы-то куда делись? — наступала Юлька на Киру. — Зайцы где?

— Да что ты, как Горлум, заладила: «Зайссы, зайссы!». Куда они, типа, денутся, если их тут кормят? — успокаивающе пробасила Гуля. — Вон там они все, в ящиках из-под овощей!

— Какие ящики? Что за ящики? Не вижу я нигде никаких ящиков! — Юлька уже чуть не ревела.

— Юля, Аннушка и вы, Александра, посмотрите-ка туда! Горку вон там, в кустах видите? Так вот это вовсе не горка, а новое заячье общежитие, — сказал Юрик. — Понимаете, мы туда сваливали ящики, чтобы потом их сжечь. Ну, до костра руки у нас так и не дошли, столько было работы, а груда ящиков все росла, росла, а потом ее снегом засыпало. На другой день после Кутькиного визита в сарай мы приходим сюда с кормом — а зайцев в сарае нет ни одного! Сначала мы тоже заволновались, испугались, как вот вы сейчас: «Где зайссы? Где зайссы?»

— А они в ящики попрятались? — догадалась Юлька, и лицо ее просветлело.

— Ну да!

Юлианны засмеялись.

— Представляю, как вы все всполошились, — сказала Александра, оглядывая снежный холмик с кое-где торчащими из него ящиками. — А что? Неплохо придумано! Получился многоквартирный и многоэтажный заячий ковчег.

— А собаки беспризорные их оттуда не вытащат? — забеспокоилась Аннушка.

— Нет, собакам туда не пробраться! — успокоил ее Юрик. — Входы в норки маленькие, узкие, разве только Кирин Кутька туда пролезет. Но только он к зайцам не полезет, он их боится!

— А сверху?

— А сверху там под снегом лежит огроменный кусок проволочной сетки с теннисного корта. Человек десять его сюда тащили.

— Ой, какие же вы молодцы, ребята! — сказала Аннушка. — Им теперь там тепло и безопасно, и никто их лишний раз не потревожит!

— Это ты про нас или про Кутьку? — спросила Гуля.

— Про всех! А главным образом про чужих собак и злых людей.

— Гм... Неплохо, неплохо придумано, — приговаривала Александра, уже обходя холмик крутом. — Молодцы, мазайцы!

— А то! — сказала Юлька с гордостью. — Такие молодцы что хочешь построят! — И она подмигнула Аннушке, а та лукаво улыбнулась в ответ.

— Мы сетку еще снегом присыпали, а потом ведер двадцать воды сверху вылили. Прорубь пришлось делать на Гребном канале и оттуда воду носить. За одну ночь морозом все так схватило, что по верху можно ходить, стоять и даже прыгать! Я попробовал, и ничего, не провалился ни разу!

— Кататься только с этой горки мы никому не разрешаем, чтобы не тревожить зайчиков, — сказала Кира. — Понимаете, девочки, в таком убежище им гораздо уютней, чем в каменном сарае. У них там внутри такие теплые норки. Они наверняка даже теплее, чем собачья конура на дворе, а зайцы ведь дикие звери, а не домашние собаки.

— Точно, у них там наверняка тепло, — подтвердила Гуля. — Знаете, сколько они туда сена затаскивают? Не успеваем подвозить!

— Здорово вы поработали! — сказала Юлька. — Жалко только, что нас с вами не было.

— Ничего! — утешила ее Гуля. — Вы еще что-нибудь для зайцев придумаете. А сейчас пошли все за овощами. Знаете, сколько им на ночь овощей надо? Натаскаем к вечеру целую гору, а наутро — ни морковинки, ни капустинки!

— Может, они там запасы делают? — предположила Александра.

— Aгa, жировые, — засмеялась Кира, — как Гуля!

— Опять завидуешь моей исконно русской красоте, бедный ты мой Сухарик? — с нарочитым вздохом спросила Гуля.

— Не-а! Я не завидую, а соболезную, Ватрушечка! Носить-то эту красоту каково? Вот потому теперь никто ТАКОЕ и не носит, а все наперегонки худеют! Неуклюженькое ты наше «русское чудо»!

— Я неуклюжая ?! Ну я тебе сейчас покажу!.. Гуля мигом нагнулась, слепила снежок и запустила им в Киру. То есть, целилась она в Киру, а попала в Кутьку — он как раз высунул из-за Кириной пазухи свой любопытный черный нос.

— А вот за Кутьку я отомщу и отомщу жестоко! — закричала Кира. — Держись, Ватрушка!

Она вытащила щенка из-за пазухи, кинула его в снег и начала обстреливать Гулю.

— Кроши сухари! — завопила Гуля, бросаясь в атаку. — Дроби их в муку!

Юрик мигом кинулся помогать Кире, а Аннушка с Юлькой — Гуле. Александра, трезво оценив возможности сражающихся сторон, решила проявить справедливость и встала на сторону Киры с Юриком. Тут и другие Крестовские мальчишки и девчонки подошли, с ходу быстренько разобрались, кто на какой стороне, и закипел снежный бой! Только Кутька, выбравшись из сугроба и отряхнувшись, не стал принимать ничью сторону, а просто носился вокруг в полном восторге и заливался лаем.

Ну, в общем, сначала от души покидались снежками, а уж потом отряхнулись от снега и отправились по магазинам и ларькам за провиантом для зайцев.

Жанна и Жан тем временем решили пробраться в комнату сестер, чтобы наконец подсунуть Аннушке в подушку «орех зависти». Оба они обернули себе головы черными шарфами с какими-то таинственными языческими символами - это у них было вроде противогазов, без них они не решились бы войти в комнату девочек, чтобы справиться со своей подлой задачей. В комнате этой, хотя там в это время не было ни сестер, ни Александры, ни Ангелов, Жанне и Жану было тяжко, душно и страшно, ведь она была намоленная, с иконами и святой водой в красном углу!

Кровать у сестер была одна, но двуспальная, и Жанна решила, что Аннушка наверняка спит у стенки, а Юлька — с краю. Она сняла с подушки наволочку и маникюрными ножничками аккуратно подпорола подушку.

Жан засунул орех прямо в подушечную начинку!

Жанна достала из кармана заранее припасенную иголку с белой ниткой, чтобы зашить прореху в подушке.

— Оставь! Не зашивай ничего, — просипел Жан из-под маски, — и так сойдет! Бежим отсюда, я задыхаюсь, мочи нет!

— Минуту потерпеть не можешь? — недовольно просипела Жанна из-под повязки.

— Нет-нет, не могу! Ты же не хочешь, чтобы я заболел?

— Ладно, сматываемся! — Жанна натянула на подушку наволочку и бросила ее на кровать.

— Идем-идем, хозяйка! — торопил ее Жан. — Скоро Михрютка явится с донесением!

А Михрютке и вправду надоело сидеть в снегу, он решил, что все интересное уже подсмотрел и услышал, и с чувством исполненного долга отправился восвояси.

Жан и Жанна уже успели прийти в себя после своей удачной вылазки, когда из отверстия под потолком к их ногам свалился домовой.

— Ну, так и что же там творится у сарая? — спросила его Жанна.

— Зайссам еду носят! - доложил Михрютка. — Дураки какие-то эти дети! Зачем это надо диких зайссев кормить? Может, они хотят их откормить как следует, а потом зарезать и съесть? Или продать? Не понимаю...

— А тебе и не надо понимать, табуреточка. Тебе надо следить, не затевают ли они там чего-нибудь опасного.

— Опасного для них самих, - уточнил Жан.

— Да вроде бы нет, ничего такого я не видел...

— А не приметил ли ты, Михрютка, чтобы кто-нибудь из друзей наших девчонок затаил на них зло или обиду?

— Да нет, им все были рады. Подумаешь, героини из заточения вернулись: «Мы так соскучились, ох! Мы вам так рады, ах!» Мне все эти их чувства и наблюдать-то было противно.

— И никто не позавидовал, что девчонок все так радостно встречают?

— Да вроде бы нет, не заметил...

— У-у, пуфик бестолковый!

Михрютка только вздохнул сокрушенно: он уже привык, что хозяйка постоянно его всякими такими нехорошими «мебельными словечками» оскорбляет. Правда, он эти словечки запоминал, собираясь Жанне за каждое в свое время отплатить, но пока что сносил их безропотно, по крайней мере, с виду: он-то знал, что впереди их с Жанной ожидает вечность в аду!

— Что ж, так они все работали и работали, никто даже ни разу не поссорился, не поругался?

Тут Михрютка разом воспрянул духом.

— Как это «никто не ссорился»? Я ведь, хозяюшка, доклад свой еще не закончил. Ссорились они, еще как ссорились! У них там целая драка случилась!

— Да ну? Так что ж ты молчишь, паук безмозглый? Давай выкладывай!

— Кира, ну та, которая у них в красавицах ходит, обозвала Гулю «ватрушкой». Гуля обиделась, обозвала Киру «сухарем» и запустила в Киру снежком, а та ей ответила. Что тут началось! Одни мазайссы за Киру заступились, другие - за Гулю. Целый час, наверное, все дрались между собой. Потом уж они как-то помирились и отправились за морковкой для зайссев...

— Ты мне про зайцев кончай трепаться, ты мне скажи: Анна с Юлией на чьей стороне сражались?

— На стороне Гули.

— А вот это хорошо! А вот это славно! Ты усек, Жан?

— Еще бы. Пришла пора охмурять Киру, хозяйка!

— Именно! Молодец, Михрютка, можешь идти отдыхать в свой подвал! А мы, Жан, сегодня же начинаем работать с Кирой.

Довольный Михрютка отправился в свою трубу вентиляционную, чтобы по ней съехать в подвал и там выспаться после трудов неправедных. А Жанна с Жаном начали шушукаться, составляя план «охмурения» Киры.

К вечеру все крестовские ребята закончили работу и стали расходиться по домам. Но сестрам с друзьями расставаться еще не хотелось, уж очень они по ним соскучились, и тогда решено было на оставшиеся от покупки овощей деньги купить большой торт-мороженое для всех, а для Киры маленький пакетик ее любимых грибных сухариков, и отправиться всей компанией к Мишиным.

Когда ребята вошли в дом и начали раздеваться, в холл вышла Жанна. Она увидела Кутьку и сразу же бросилась к нему:

— Ой, да кто ж это у нас такой страшненький? Да кто ж это у нас такой неуклюженький и вонюченький? — запела она нежным и тонким голоском. Кира в смысл ее слов совсем не вникала, но попалась на сладкое звучание и расплылась в счастливой улыбке.

— Это Кутька! — сказала она гордо и доверчиво.

— Ах ты, сарделька на ножках, ах ты конфеточка противненькая! — продолжала петь Жанна. Она вдруг опустилась на четвереньки и пошла к Кутьке. Но Кутька сладкого голоса Жанны не понял, а при виде идущей к нему таким странным образом взрослой тети он мелко задрожал, пустил лужу на ковер и забился под кресло.

— Ой, извините, Жанна! — испугалась Кира. — Дайте мне какую-нибудь тряпку, я сейчас уберу за ним.

— Да ничего, пустяки, — успокоила ее Жанна. — У нас есть кому убирать. Но какая собачечка сладкая! Это мальчик или девочка?

— Мальчик.

— У-тю-тю-тю, мальчичек! Ну, выйди же с тетей поздороваться!

Но Кутька и не думал вылезать из-под кресла. Он только жалобно скулил и поджимал куцый хвостишко.

— Трусит в незнакомой обстановке, — понимающе сказала Жанна, поднимаясь с четверенек. — А что же он у тебя без ошейника и без поводка бегает, Кирочка? Пора его приучать: такой умный и породистый с виду пес должен с детства понимать дисциплину.

Счастью Киры не было предела! Кутьку все ребята любили и баловали, но чтобы в нем породу заподозрить — такого еще не было!

— Ладно, забирай своего Кутьку и пошли наверх! Твоим сухарикам ничего не сделается, а у нас торт скоро растает! — скомандовала Юлька.

— Да иду, иду! — Как ни лестно было Кире внимание Жанны, но она извлекла Кутьку из-под кресла и пошла вместе со всеми наверх.

— Мерзкая какая тварюшка — ковер мне изгадила! — сказала Жанна, когда ребята с Кутькой скрылись наверху. — Надо Тане сказать, чтобы немедленно убрала тут.

— И вправду мерзость, хозяйка! - поддакнул из остывшего камина Михрютка. — Не люблю собак!

А бесы вообще не любят зверей, служащих людям и преданных человеку. Проще говоря, тех, которых мы любим — кошек, собак, лошадей, ручных птиц. И животные это знают, они чуют бесов издали и боятся их.

А еще животные чувствуют злых людей. Кутька потому со страху лужу напустил и под кресло забился, что чуял запах раздражения и злобы, исходящий от Жанны. Между прочим, заметьте, собаки, кошки и лошади никогда не идут к плохим людям. Бывает, что у хорошего, доброго человека аллергия на звериную шерсть, а кошки и собаки все равно к нему так и льнут, ласки просят. И такой человек чихает, кашляет, но животных все равно не обижает. К примеру, есть у меня знакомая монахиня, которая страшно боится лошадей, — но лошади-то об этом не знают! — вот когда мы с нею летом проходили мимо лошадиного пастбища, все лошади как одна прекращали пастись, подходили к ограде и приветственно ржали. А она ужасно трусила, но все-таки носила им хлеб с солью и падалицу из монастырского сада и опасливо протягивала через ограду. А когда мы уходили, лошади еще долго стояли и глядели ей вслед. Нет, не из-за угощения, а потому, что уж очень она им нравилась, монахиня эта, сестра Людмила. Так что учтите на всякий случай, если кого-то не любят и боятся животные — этот человек опасен, будьте с ним осторожны и вы! И еще запомните, что только очень дурной человек способен обижать домашних животных: ведь это те животные, с которыми человеку удалось восстановить райские отношения — взаимную любовь, доверие и преданность. Это, конечно, не куры и поросята, которых разводят «для пользы», а собаки и кошки и, конечно, лошади, с которыми человек дружит.

Ну и, конечно, бесам это не нравится, как всякое напоминание о Рае.

— И на какой только помойке Кирка подобрала эту пакость? — брезгливо сказала Жанна, глядя на лужу на ковре.

— На той, что в Чудо-Острове, - сказал Михрютка.

Ему самому историю щенка рассказала его приятельница, бесиха Барби. Барби эта неотступно ходила за некрещеной Кирой и имела на нее, к сожалению, очень большое влияние.

— Ну-ка, расскажи! — потребовала Жанна. — Мне надо знать подробности.

— История простая, хозяюшка, - начал рассказ домовой. — Брат и сестра взяли щенка на прогулку в парк аттракционов, а потом забыли его в кабинке на чертовом колесе. Хорошие детки, перспективные... Родителям они, придя домой, соврали, что щенка у них украли, и те пообещали купить им нового. Беспородного Кутьку дети сами купили на рынке, а родители пообещали купить породистого — чтобы деточки не расстраивались! А Кутька так и катался весь день, забившись под скамейку, хи-хи-хи!

— Топить таких надо сразу, как только родятся, а не в парки водить!

— Это ты про щенков или про детей, хозяйка?

— А, сама не знаю! И от тех, и от других только грязь, шум и одни неприятности.

— Так мы там, внизу, давно работаем над проблемой снижения рождаемости в России и вообще на земле.

— Плохо работаете! Житья вот нет от проклятых девчонок. Не было бы их, у меня бы Мишин давно вот где был! — и она потрясла слабым кулачком: кулак-то у Жанны не сжимался как следует, потому что уж очень длинные у нее были ногти.

Девочки и Юрик поднялись на второй этаж, вошли в комнату сестер и сразу же увидели лежащие на письменном столе копии часовенки святых Юлии и Анны.

— Ой, какое чудо! — воскликнула Гуля. — Что это за церковка такая?

— Там написано, — сказала Александра, открывая коробку с тортом.

— Часовня святых Иулии и Анны... — прочла Гуля. — Ой, ребята, вот бы нам такую же!

— Неплохо бы, — сказал Юрик. — Какая красавица!

— Где красавица? — спросила Кира, заглядывая через плечо Гули на фотографию. — Ой, да ничего особенного! Совсем не Нотр Дам де Пари. Если хотите, эта часовня даже чем-то похожа на наш сарай.

— Вот именно! — сказал Юрик. — И это очень здорово! Аннушка, ты помнишь, как Юлька обманула тебя прошлым летом насчет сарая?

— Ну да. Она сказала, что в сарае когда-то была часовня...

— Было такое, наврала я сестре, — подтвердила Юлька. — Ну и что?

— А вот что! Слушайте меня, девчонки! — торжественно провозгласил Юрик. — Часовня на месте сарая не БЫЛА, а БУДЕТ! И построим ее мы сами, своими собственными руками! Из старого сарая перестроим!

— Это мысль! — сказала Александра, пряча улыбку.

Юлька дернулась было сказать, что они с сестрой уже давно, еще вчера вечером придумали перестроить сарай в часовню, но Александра сделала ей знак бровями и приложила палец к губам. И Юлька ее поняла и кивнула: дескать, ладно уж, не станем выставляться! Аннушка, та просто помалкивала и улыбалась тихонько.

— Это не просто мысль — это чудо что за мысль! — воскликнула Гуля. — А вы что молчите, Юля, Аннушка? Вы же всегда хотели, чтобы на нашем острове была церковь!

— Да мы и сейчас не против, — сказала Юлька. — Вот только справимся ли мы своими силами?

— Конечно, справимся! — воскликнул Юрик. — Нас вон теперь как много, мазайцев! Выпустим весной зайцев на волю и станем храмостроителями. Александра Николаевна, я к месту употребил это слово?

— Очень даже к месту, Юрий! Совершенно к месту! — улыбаясь, ответила ему Александра.

— А кому мы посвятим часовню? — спросила Аннушка, и они с сестрой с некоторой тревогой стали ждать ответа: неизвестно, как этот вопрос решат их друзья.

— А зачем долго искать? — сказала Гуля. — Вот как тут — так пускай и у нас будет! Часовня имени святых Юлии и Анны! Вы же первые нашли этот сарай, разве нет?

— И вы там самые первые молились да еще как молились-то! Я тогда еще дурак был невоцерковленный, испугался за вас: ну, думаю, крыша поехала у девчонок! Помните, во время киднеппинга? — сказал Юрик. — Часовня святых Иулии Карфагенской и Анны Кашинской — это здорово звучит. Соглашайтесь, девчонки, а то ведь мы и передумать можем!

Юлька с Аннушкой переглянулись и засмеялись.

— Ребята, простите нас! — сказала Аннушка. — Мы с сестрой с самого начала, как только увидели эту фотографию, тут же подумали, что наш сарай можно перестроить под часовню святых Иулии и Анны. Мы просто стеснялись вам об этом сказать!

— Ну и глупо, мы бы вас сразу поддержали. Давно вы это придумали?

— Мысль такая у Юлианн еще вчера вечером возникла. А сегодня утром она окончательно оформилась, сразу как мы пришли к часовне, — сказала Александра.

— А, ну тогда и мы не очень отстали, — сказала Гуля.

— Да почти не отстали! — засмеялась Аннушка. — Правда, Александра?

— Конечно! — сказала Александра. — Можно считать, что мысль пришла каждому из вас сразу же, как только он увидел петрозаводскую часовню, только каждому в свое время. Но теперь, если мы все в одно время не кинемся есть торт, то от него и развалин не останется!

И все дружно кинулись к торту, а Кира вскрыла свой пакетик с сухариками.

А про то, что Ангелы Хранители отроковиц Анны и Юлии задумали строительство часовни на Крестовском острове давным-давно, сразу после прошлогодней Битвы при сарае — об этом не знал никто. Ангелы - они очень скромные.

- Ну вот, теперь наши подопечные станут храмостроителями, - сказал Ангел Натан. -Слава Богу!

- Слава Богу! - поддержали его другие Хранители.



* Стихи Д. Кудрина.

[ Назад ]     [ Содержание ]     [ Вперед ]

[ Cкачать книгу ]

[ Купить книгу ]

Рекомендуйте эту страницу другу!








Подписаться на рассылку




Христианские ресурсы

Новое на форуме

Проголосуй!